Шальной Умственный Труд Команды Искателей
shut-ki.netshut-ki.net
shut-ki.net
shut-ki.net

На красный свет

 - На красный свет

О новом романе Максима Кантора «Красный свет». Изд-во «Астрель» 2013 г.

Максим Кантор, известный писатель и живописец, первый роман которого, «Учебник рисования», вызвал фурор несколько лет назад, написал новый роман - удивительную, многогранную, переливающуюся как кристалл, книгу - историю (без малого) века, минувшего с Октябрьской революции по наши дни.  Эта книга, одновременно пылкая и обдуманная, не оставит читателя равнодушным – одни проклянут автора, другие его благословят. Кантор камня на камне не оставляет от той истории России, которую преподают либеральные газеты у нас в стране и за рубежом. Он достигает этого эффекта сложным переплетением нескольких сюжетных линий, нескольких временных и пространственных слоев.

Наш современный пласт – Москва, где бурлит Болотная площадь, и Лондон, где беглые олигархи под эгидой английской разведки готовят новый путч в России. Они выполняют план нацистов, говорит Кантор, ополчив Украину против России, стремясь развалить страну. Тут роман становится политическим памфлетом, ярким, сильным, злобным, напоминающим яростные страницы Солженицына или жгучую иронию Салтыкова-Щедрина. Кантор снимает лайковые перчатки и лупит по сусалам своих идеологических противников, болотных вожаков «креативного класса». Он называет их холуями бандитов, указывает на их связь с западными разведками, доказывает прямое происхождение от эсэсовцев и полицаев, утверждает, что они готовили путч, сравнивает с троцкистами, поддерживавшими Гитлера. Креативный класс, по Кантору, «возникшее на пустом месте общество в обществе, элита, привилегированные, верные идеям неравенства”. Так резко о болотных не писал никто. Но он не захлебывается злобой – его голос остается ироничным, хотя и напряженным.

Вот его по-фельетонному острое описание митинга на Болотной площади:

Шли свободолюбивые менеджеры среднего звена, шли взволнованные системные администраторы, шли маркетологи с горящими глазами, шли обуянные чувством собственного достоинства дистрибьюторы холодильников. Шли колумнисты интернет-изданий, гордые гражданской позицией; шли галеристы и кураторы, собирающие коллекции богатым ворам; шли юристы, обслуживающие ворье и считающие, что свою зарплату они получили заслуженно, а чиновный коррупционер ее не заслужил. Шли негодующие рестораторы и сомелье, которые более не могли молчать. Шли прогрессивные эстрадные актеры и шоумены демократической ориентации, шли твердой поступью граждан, наделенных правовым сознанием. Эти граждане уже не позволят тоталитаризму взять верх в нашем обществе — зорко смотрят они за капиталистической законностью! Сегодня они вышли рука об руку — их сплотила сегодня не жажда равенства, но осознанное требование неравенства — они хотели иной жизни, отличной от быдла.

А вот как болотные видят простой народ:

Есть такое грубое слово «быдло» — на него обижаются те, кто может подпасть под это определение. Но как иначе назвать неповоротливое, мычащее стадо: женщины, не следящие за собой, расплывшиеся, как пельмени в кипятке; мужчины с красными от упрямства и алкоголя лицами; неурожайные дети; злые и никчемные подростки — они все чего-то хотят, и выражается это неопределенное хотенье в истошном крике «Россия!». Как их определить, этих агрессивных и неумных крикунов? Фрондеры уже давно перестали стеснять себя в выражениях; людей толпы называли «анчоусами», «совками», «месивом» — и вот это замерзшее месиво шевелилось и кричало. Отчего бы не обзавестись резервациями, как сделали для краснокожих в Америке, — вот пусть бы там и жили, кричали, пили свою мерзкую водку... Выгородить какую-нибудь часть страны... отдать под примитивное землепашество...

А в это время в Лондоне происходит собрание в поддержку революции в России, выступает ведущий российский демократ:

Зал аплодировал ему стоя, декольтированные дамы зажимали розовые пасти своим мопсам, чтобы собачки не лаяли во время выступления, брокеры сбрасывали сигналы мобильных телефонов. А Борис говорил о правде, о справедливости, о коррупции в Москве, о ежедневном вранье госчиновников.

В зале беглое финансовое жулье смеялось над жульем государственным. Повод для смеха имелся: за последние двадцать лет из развалин России вывезли капиталы, превосходящие по размерам дань, выплаченную в Орду, и богатства, перемещенные в фашистскую Германию. Сотни миллиардов уходили из глупой России каждый год — и собирали дань не баскаки, не гауляйторы, не красные комиссары — но просвещенные богачи.

Параллельно мы переносимся в годы Великой отечественной войны, вместе с героями участвуем в отчаянном броске красной кавалерии, в тяжелых позиционных боях за Ржев, невидимо присутствуем на совещаниях Сталина и его генералов.

Сталин Кантора не похож на карикатуры Солженицына и Искандера. Сталин приводит врага в ужас. Вот как нацисты представляют себе поворот событий, когда сорвался их блицкриг:

Джугашвили был азиатским человеком, и Россия оскалилась на Запад его азиатской рожей. И когда европейская часть уже была почти пройдена германскими рейтарами, откуда-то взялись новые орды плосколицых людей. И тогда стало понятно, что воюют немцы уже не с квази-Европой, а воюют они с Азией.

Cтрашный азиатский напор пошел от степей, и двинулись вперед отступавшие русские армии, хлынула обратно в Европу огромная человеческая масса, которую придавили почти к самой границе Азии. Словно Европа налегла плечом, нажала на Азию и потеснила ее, но Азия, приняв первый удар, распрямилась — и Европа откатилась назад.

Россия расступилась ровно настолько, чтобы армия вторжения вошла глубоко в степи и топи — и когда нашествие затопило всю европейскую часть России — и впору было спросить: а что там еще осталось? — в этот момент страна повернулась к Европе азиатской рябой рожей тирана Сталина — и смотреть на азиатский оскал стало невыносимо страшно.

Когда треснула линия европейского наступления и попятилась 2-я армия Гудериана, когда прогнулась группа «Центр», когда Теодор фон Бок побежал, а сменивший его Клюге увяз у Ржева и романтический фон Клейст дрогнул, — тогда Сталин поглядел на карту и улыбнулся, оскалил свои желтые клыки.

 

Его образ – большая творческая удача автора, и он наверняка привлечет читателя. Кантор, конечно, не сталинист, но он противник антисталинистов. Его антисталинисты – это мерзкая Фрумкина, «борющаяся со Сталиным каждой своей строчкой», это подхалимы и ворье, отвечающие на справедливый упрек:

— Вы страну разворовали!

— А Сталин был тиран!

Не надо быть фашистом, чтобы не любить Антифа, отмороженную сионистскую банду «антифашистов». Не надо быть коммунистом, чтобы не терпеть антикоммунистов вроде Чубайса. И не обязательно быть сталинистом, чтобы тебя тошнило от антисталинистов.

Кантор гневно отвергает попытки приравнять, или даже сравнить Сталина и Гитлера, коммунизм и национал-социализм. Это два противоположных полюса, говорит он. Его возмущает само слово «тоталитаризм» - его придумали, чтобы обелить нацизм, считает он. Поэтому Кантор крайне злобно (и несправедливо) обрушивается на Ханну Арендт, еврейского немецкого историка и философа, разрабатывавшую это понятие. Для него главная дихотомия времени это «равенство – неравенство». Коммунисты стояли за равенство, а нацисты – так же как и лидеры Англии и Америки – поддерживали неравенство. Поэтому неизбежен выбор между войной и революцией. Война есть средство укрепить неравенство, а революция – путь к равенству.

Роман Кантора можно было бы назвать «Учебник Истории», как его предыдущий роман был «Учебником рисования». В нем множество малоизвестных широкому читателю или забытых фактов. Все мы слышали про Катынь и про обиду Польши. Но из книги Кантора мы узнаем, что задолго до Катыни, еще в 1920-м году, поляки морили пленных русских солдат голодом и рубили шашками, так что считанные единицы уцелели.

Комиссаров расстреляли сразу, потом пустили в рубку евреев, рослый легионер стоял подле ямы и рубил евреев сплеча, кому разрубал голову, кого разваливал до пояса, кому отсекал руку: и мертвые, и раненые падали в одну яму.

Пленных красноармейцев привезли в лагерь Тухоль, где их держали в жестяных ангарах, покрывавшихся льдом в холода. Люди стояли по щиколотку в тухлой воде, потому что крыши были дырявыми, в холодные дни вода смерзалась в желтую корку, а в теплую погоду — таяла, тогда в бараке стояла вонь. Еды не давали никакой, пленные ели сено и траву, в день умирали сначала по пять человек, потом больше. Через месяц начался тиф, смертей стало гуще — за полгода умерло около трех тысяч. Рассказывали, что в лагере Стшалково еще хуже. В живых от революционной конницы 4-й армии осталось чуть больше половины, в те годы мертвых никто не считал — а когда посчитали потом, вышло, что тридцать тысяч красноармейцев сгинули в польских лагерях за два года. А некоторые говорили: семьдесят тысяч. Русских пленных даже не убивали, просто заморили.

Оказывается, что финны не только страдали от Сталина, но и бомбили русские города и вырезали мирное население по пути на Ленинград.  Прежде чем извиняться и возлагать цветы на могилу Маннергейма, можно прочесть у Кантора:

Немцы, конечно, помогали финнам — но на Свирском фронте и без немцев хватало энтузиастов. Там, на Свирском фронте шли бои за мурманскую железную дорогу. Первая горнострелковая финская бригада взяла Петрозаводск, проявила исключительную жестокость: раненых добивали штыками. И аэродромы в северной красавице Суоми построили — чтобы удобнее было утюжить Советский Союз. Оттуда вылетают эскадрильи, оттуда бомбят Мурманск с Архангельском.

Кантор критически описывает Тухачевского, прославившегося жестоким подавлением восстания тамбовских крестьян. Он документально доказывает его про-немецкие симпатии, приводит доводы, подтверждающие существование  сговора между оппозицией – как троцкистской, так и правой – с гитлеровской Германией.  Хотя от чисток пострадало множество честных людей,  были вполне веские причины для сталинских чисток и приговоров. По мнению Кантора, Троцкий и впрямь рассчитывал на победу фашистской Германии, и видел себя владыкой покоренной России.

Кантор восстанавливает нормальный порядок вещей, нарушенный апологетами гитлеризма от Солженицына до Латыниной: у него генерал Власов – не только изменник родины, но и жестокий к своим солдатам, пьяный, как Ельцин, трусливый лжец и фат, насиловавший пленных русских женщин перед тем, как послать их на смерть. Немецкие солдаты – не рыцари без страха и упрека, как их нам подавали в последние годы, а жестокие палачи и убийцы мирного населения, какими они были на самом деле.

Есть в книге и замечательные страницы о подвиге русских воинов. Вот один из главных героев романа капитан Сергей Дешков, сын расстрелянного в чистках красного командарма, берет на себя командование кавалерийским полком, арестовав струсившего полковника:

— Трусим, командир? — спросил Дешков, глядя на командира полка снизу вверх.

Полковник узнал капитана и сказал:

— Не по уставу говоришь, капитан. Под трибунал пойдешь.

— Плевал я на трибунал, — сказал Дешков, — ты под трибунал сам пойдешь.

— Слушай мою команду, — сказал Дешков, обращаясь к офицерам, — согласно приказу номер двести семьдесят, я, капитан Дешков, принимаю команду боем. К атаке построиться. Полковника Клименюка — под стражу.

Сказал тихо, но услышали все.

Приказ 270 предписывал рядовым проявлять инициативу и забирать власть у тех командиров, которые уклонялись от атак.

— Слушай мою команду, — тихо сказал Дешков, и все конники его

услышали. По морозному полю голос разносился хорошо. — Стрелять в упор, пленных не брать. В атаку — аллюр три креста — марш.

И черная масса кавалерии хлынула через черное поле.

Это роман-сага: так писали Голсуорси и Аксенов; мы прослеживаем семьи из поколения в поколение. Оказывается, сегодняшний выбор позиции – Болотная или Поклонная, с народом или против быдла, - не случаен, он продиктован позицией отцов и поведением в советское время.

Толстый и лысый Арсений Бимбом служил охранником в нацистском концлагере, следил за разговорами, выявлял скрытых сталинистов, а наш современник, его потомок румяный Митенька Бимбом редактирует демократический анти-сталинистский журнал на средства одного из олигархов.

Был охранником, стукачом и доносчиком на службе немцев и Сиповский, ходил по баракам военнопленных и выяснял настроения, а его потомок, наш современник – рукопожатнейший гей и лидер Болотной.

Дешковы из поколения в поколение воюют и наводят страх, семья Максима Кантора (выведенные в романе под фамилией «Рихтер») философствует, и воюет, и стоит за коммунизм.

Оголтелая Фрумкина редактирует «Вечернюю Москву» в 1941,  терроризирует сотрудников газеты своей идеологической выдержкой,  беспощадно сдает их «органам», а ее внучка Фрумкина (напоминающая Машу Гессен) – такая же оголтелая, но за капитализм и против Сталина.

Чета Семихатовых крала дрова в сарае у соседей в советские времена задолго до того, как Семихатов стал банкиром, а Семихатова – владелицей отелей, а их развод стал притчей во языцех (что напоминает нам о чете Слуцкеров).

Роман - детектив. Интрига романа – в галерее современного искусства в Москве, где собрались ведущие оппозиционеры, находят труп – водителя-татарина. Кто убил? Дело раскрывает, невзирая на лица, суровый московский следователь, не берущий взяток и люто не терпящий богачей, стоящих вне закона.

Хотя герои Кантора – собирательные, но трудно не поддасться искушению найти их прототипов в жизни, в особенности зная биографию романиста-художника. За «Халфиным, кремлинологом и культурологом» угадывается Александр Янов, за «Фрумкиной, шеф-редактором журнала «Сноб», вырисовывается Маша Гессен – с ней яростно спорил Максим Кантор в недолгие месяцы, когда он сотрудничал в этом хорошо платившим оппозиционном издании для богатеньких рукопожатных буратин.

Иногда созвучие имен наводит на мысль о прототипе. Вот Семен Панчиков, проведший много лет в эмиграции, а сейчас борющийся с российской властью, «проклятым режимом», мешающим полной победе капитализма. Его возможный прототип – Степан Пачиков, мой товарищ по эскападам юности, ставший крутым американским бизнесменом и поклонником Айн Рэнд. И герой романа Семен Панчиков «в течение долгих лет воспитывал себя на книге Айн Рэнд «Атлант расправил плечи» — то была книга, равная по значению книге большевика Островского «Как закалялась сталь». Книгу Айн Рэнд Семен называл «Как добывалось золото», эта книга воспитала бизнесменов столь же непреклонных, как большевики».

Особый пласт романа – повествование от имени английского секретаря Адольфа Гитлера. Он рассказывает о фюрере и Германии с 1923 года и до конца. Именно этот пласт книги больше всего насыщен рассуждениями об искусстве и философии, и тут Кантор запутывается. Кантору кажется, что Гитлер должен был любить авангард, абстракционистов, Кандинского, а если не любил – это историческая ошибка. Поэтому он, как мантру, повторяет, что авангард был искусством для фашизма. Но, сколько это ни повторяй, исторического факта не изменить – не любили авангард немецкие фашисты, не любили сознательно и бесповоротно. С этим Кантор не может смириться потому, что он тоже не любит авангард.

Не может он смириться и с величием Мартина Хайдеггера. Да, симпатизировал нацистам на каком-то этапе, и все же – величайший философ века. Переспорить его Кантор не может, поэтому пытается осмеять, ставя в – выдуманные им самим – смешные житейские ситуации.

Эти передержки связаны с тем, что, в отличие от предыдущего романа «Учебник рисования», в этом романе Кантор отдает щедрую дань еврейскому национализму. Что стоят постоянные утверждения, что евреи инстинктивно стремятся к коммунистическому равенству. Нам, знающим евреев не понаслышке, странно читать о еврейской исконной тяге к равенству и верности идеям коммунизма. Вроде бы, трудно в этом упрекнуть нонешних евреев. Опыт показывает: евреи стремятся к равенству и коммунизму пока живут хуже других, а когда живут лучше других, поддерживают неравенство. Трудно принять и тезис об исключительной трагичности еврейской судьбы, основанный на чувстве еврейской национальной исключительности. Некоторые места романа «Красный свет», посвященные еврейской теме, могли быть написаны Диной Рубиной.

И все же это советский роман в хорошем смысле слова, в котором Гитлеру противостоит Сталин, и кто против Сталина – оказывается за Гитлера. Этот роман можно подарить ветерану войны – как жаль, что многие из них ушли из жизни, так и не прочитав этой блестящей и полной реабилитации их ратного подвига.

Это красный роман – перед человечеством выбор, коммунизм или фашизм, революция или война, равенство или неравенство, и выбор автора не оставляет сомнений. Как и многие наши современники, от Геннадия Зюганова до Александра Панарина и от Александра Проханова до Михаила Хазина, Кантор – за христианский коммунизм. Он лучше Пелевина раскрывает суть нынешнего периода в жизни страны и мира: «Словарь изменился. Вместо слова «деньги», стали говорить «бабло», и бабло являлось уже не мерой труда, но критерием успеха… Деньги и бабло – это принципиально разные понятия, из разных экономических формаций. Деньги – это эквивалент труда; но бабло – это то, чего лох в принципе иметь не может. Инфляция обесценивала деньги, но приумножала количество бабла.»

Это нужная книга. Можно поспорить со многими установками и выводами автора, но давно ни один писатель так яростно не вцеплялся в глотку толстосумов-капиталистов-банкиров и их интеллектуальных пособников. Он им устраивает погром, что твой Тарас Бульба.  После стольких лет нападок на коммунизм, на советскую власть и на русский народ, наконец-то нападающим дана достойная отповедь.

Исраэль Шамир

 

Опубликовано:10 Октябрь, 2013 15:47, Просмотров:1877, ]]>Печать]]>
 
В этом разделе:

Notice: Undefined property: userapi::$data in /var/www/u0572878/data/www/shut-ki.net/mod/kult/index.php on line 730
Доступно только зарегистрированным пользователям
Извините!
Но комментарии могут добавлять только зарегистрированные пользователи.
Новое в разделе
Фото и Видео
© 2024 ШУТ-КИ.НЕТ
© shut-ki.net Все вопросы на этот адрес - shutki2012@gmail.com
200stran.ru: показано число посетителей за сегодня, онлайн, из каждой страны и за всё время Яндекс.Метрика